75 лет назад, 28 мая 1945 года, нарком внутренних дел СССР Берия направил Сталину спецдонесение о нападениях на гурты трофейного скота, перемещаемого в БССР. Угонный промысел, который степные народы именуют барантой, целиком приписали отрядам подпольной Армии Крайовой. На самом деле было не так просто…
Военные трофеи - это не только то, о чем в «Балладе о детстве» поведал Владимир Высоцкий: «У тети Зины кофточка / С драконами да змеями, / То у Попова Вовчика / Отец пришел с трофеями». Хотя и в белорусских реалиях имел место передел подобных куртуазных предметов.
«Проверкой базы Главснаба Наркомата местной промышленности БССР (начальник Прачко С.Ф.) установлено, что лично Прачко взял для себя три пары кальсон и одно дамское пижамо», - именно так сказано в докладе, который 11 мая 1945г. главный государственный инспектор Народного комиссариата торговли СССР по БССР К.Ф.Бурлаков представил второму секретарю ЦК КП(б)Б Н.В.Киселеву (документ из фондов НАРБ).
Были трофеи более существенные - с крепким запахом навоза и конского пота. А ближайшая предыстория такова, что в 1943-44гг. немало крестьянского скота в Беларуси взяла наступавшая Красная Армия. И она же частично восполнила поголовье. Заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом по тылу генерал-лейтенант интендантской службы Н.А.Антипенко писал в мемуарах:
«…был запланирован отпуск живого скота в количестве 10 тысяч тонн в убойном весе из Саратовской и Пензенской областей. При этом сообщено, что по железной дороге отправить скот на фронт нет возможности. Единственный выход - организовать перегон главным образом силами самого фронта. Легко сказать! 70-75 тысяч голов крупного рогатого скота, включая молодняк - это более 500 гуртов. Длина перегона более 1000 километров Это была грандиозная хозяйственная операция. 530 гуртов благополучно дошло до назначенных пунктов [в БССР]. Скот проходил в сутки в среднем 15 километров. Потери в пути не превысили и половины процента (запомним эту цифру! - Авт.), а привес составил 10 процентов. Появилось много молодняка, надаивали каждый день тонны молока, которое сдавали госпиталям и больницам. Это был трудовой подвиг. Если учесть, что суточная дача мяса для фронта составляла в среднем 150 тонн, то вышеуказанная заготовительная операция почти на 70 суток обеспечила 1-й Белорусский фронт мясом, причем свежим…»
Пришла победная весна. И уже с запада двинулись гурты трофейного скота. Всего по документам Главного трофейного управления РККА из советской зоны оккупации Германии будет выведено 1 млн 335 тыс. голов крупного рогатого скота. И вот тогда начались проблемы, связанные со специфическим «переделом».
В сознании многих наших сельчан проявился «атавизм»: отогнать корову из проходящего казенного стада не великий грех, совсем не то, что украсть у соседа. А в административных верхах СССР вспомнили тюркское слово баранта (барымта), которое было известно примерно так же, как, например, калым. Вспомнили, что в уголовном кодексе РСФСР 1926г. баранта (захват скота) предусматривалась в числе преступлений, «составляющих пережитки местных обычаев».
Как историческая иллюстрация - строки из произведения Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского «Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 годах»:
«Летом 1856 года произошло уже окончательное занятие подгорья. Войска и казаки водворились на месте, избранном для основания укрепления Верного, и занялись рубкой леса в Алматинской долине для первых необходимых построек. Первая встреча русских переселенцев с дико каменными киргизами, откочевавшими на юго-запад, была очень неприязненна. В первую же ночь по водворении русских сильная каракиргизская баранта в пятнадцати верстах от Верного угнала табун русских лошадей, убив 12 охранявших их казаков, головы которых были найдены на пиках в тех местах, где они охраняли табун…»
В советских республиках Средней Азии совхозный скот уводили продолжатели басмачества, а в БССР и на подходах к ней - аковцы и всякие местные неструктурированные «барантачи». Строки из спецдонесения Л.П.Берии от 28 мая 1945г.:
«В связи с нападениями аковских банд в районе Августова на колхозников, сопровождающих гурты скота в Белоруссию, советником при министерстве общественной безопасности Польши тов. Селивановским совместно с органами общественной безопасности Польши проводится ряд мер по ликвидации аковских банд в Белостокском воеводстве. Для усиления борьбы с аковскими бандами в распоряжение тов. Селивановского в дополнение к имеющимся семи полкам войск НКВД и к отдельному мотострелковому полку направлены два полка войск НКВД. Для охраны перегоняемого скота проведены следующие мероприятия:
Организованы специальные трассы перегона и дорожно-комендантская служба.
На каждом участке трассы имеется охрана численностью 100 человек. Через 35-40 километров выставлены дорожно-комендантские вооруженные посты.
В районах, неблагополучных по бандитизму, на каждые 10–15 километров выставлены заставы силою до стрелкового взвода. Между постами и заставами организовано круглосуточное патрулирование…»
Почему в 1945г. Кремль уделял повышенное внимание случаям угона скота на белорусской территории и при подходах к ней? Почему о «скотской войне» докладывали лично Сталину?
Причина, думается, в том, что 18 июня 1945г. в Москве начинался судебный процесс по делу 16 руководителей и участников польского вооруженного подполья. Военной коллегии Верховного суда Союза ССР нужна была широкая доказательная база о деятельности Армии Крайовой на территории БССР. Поэтому всякое лыко могло удачно лечь в строку обвинительного заключения и речи незабвенного генерал-полковника юстиции Василия Васильевича Ульриха.
Но, видимо, никто и никогда не узнает, сколько трофейных лошадей и коров на самом деле отбили комбатанты Армии Крайовой, а сколько угонов приписали им и другим «полевым командирам».
В справке заместителя наркома земледелия БССР В.А.Миронова (документ из фондов НАРБ) «Об итогах перегона трофейного крупного рогатого скота, лошадей и овец для передачи колхозам и колхозникам Белорусской ССР» от 28 октября 1945г. будет сказано:
«По данным Белконторы Заготскот и начальников контрольно-входных пунктов, на территорию республики вошло лошадей 13 903 головы, крупного рогатого скота - 78 792 головы и овец - 34 716 голов. За время перегона от границ республики до места назначения по разным причинам не дошло скота к месту размещения: лошадей - 443 головы, или 3,1%, крупного рогатого скота - 3586 голов, или 4,6% и овец - 2088 голов, или 6,0%».
Есть предположение, что эти показатели неполные, ибо трофейный скот поступал не только по линии наркомата земледелия. И, что существенно, вспомним ничтожные полпроцента потерь, которые были у фронтового интенданта генерала Антипенко!
Поэтому неслучайно заместитель белорусского наркома земледелия выскажет самокритику:
«Необходимо отметить, что наряду с проведенной большой работой по перегону скота имеется и много серьезных недостатков. Прежде всего, отдельными гуртоправами и табунщиками в пути следования допущены большие потери крупного рогатого скота и лошадей. По Витебской области из принятых 8756 лошадей не дошло до места 2249 голов, или 25,9%. Уполномоченный Лиозненского района Коляденко в зоне фронта принял 353 лошади, а в район пригнал только 193 головы. Табунщик из Толочинского района Жданович в результате систематической пьянки из принятых 100 лошадей потерял 36 голов. Жданович арестован…»
Ну что, земляк, про… спал табун?..
Один мой товарищ из западнобелорусского местечка Порозово был в Техасе. Рассказывал, что тамошний навоз ничем не отличается от нашего… Так вот, очень нам хочется, чтобы «Беларусьфильм» на отечественном материале 45-го снял ковбойскую картину о перегоне трофейного скота. Лихие наездники, топот копыт, перестрелки-погони… Вместо архаичных револьверов мистера Сэмюэля Кольта - британские скорострельные пистолеты-пулеметы STEN, которыми в Западной Беларуси снабжалась подпольная Армия Крайова. Вместо техасских салунов - наши подпольные шинки и самогонные заводики. Вместо коррумпированного шерифа - пропойца из сельсовета. Вместо прекрасной Мэри - застенковая паненка Марыся…
Ждем оригинальный белорусский вестерн!
Сергей Крапивин , опубликовано в издании БелГазета
